ПОЭЗИЯ САДОВ
С 16 ноября по 10 декабря в Новом выставочном зале Музея Городской Скульптуры
выставка фотографии ПОЭЗИЯ САДОВ
Выставка авторской фотографии, полностью посвященная садам и паркам, проводится
у нас впервые. Не случайно вернисаж происходит в год Дмитрия Сергеевича Лихачева,
ибо он много внимания уделял парковому искусству, и «Поэзия садов» - его самая
читаемая книга.
В работах фотографов обнаружилось много созвучий мыслям Д.С. Лихачева относительно
садов и парков. О том, например, что пейзажный парк подражает не столько природе,
сколько пейзажной живописи, или, что при реставрации садов ни в коем случае нельзя
пытаться восстанавливать их первоначальный облик, или о соседстве в парковой символике
идей счастья и смерти.
Фотографы, по большей части, не стараются омолаживать старые парки, реконструировать
их исходное состояние, а, в полном согласии с Д.С. Лихачевым, находят в старости
парков новую красоту. Общее для всех авторов – их фотографии философские, размышляющие
и приглашающие к размышлению зрителя.
Петербургские парки создавались на фоне дикой северной природы, и это наложило
на них отпечаток некоторой суровости, проникшей и в нынешние фотографии. И никто
из авторов не может скрыть своей тревоги за дальнейшую судьбу наших парков.
Выставка непростая и требует от зрителя внимания, поскольку здесь искусство фотографов
наложилось на уже достаточно сложное и синтетическое парковое искусство, к тому
же трансформированное временем. Естественно, что выставка посвящается памяти Д.С.
Лихачева.
Участники выставки: Марина Бахтина, Геннадий Головин, Александр Китаев, Надежда
Кузнецова, Игорь Лебедев, Марианна Мельникова, Александр Никипорец, Елена Пальм,
Елена Скибицкая, Виталий Смирнов, Людмила Таболина, Алексей Тихонов, Станислав
Чабуткин, Владимир Чернецкий, Михаил Шолк.
Кураторы выставки: Александр Китаев, Ольга Корсунова
Выставка подготовлена при технической поддержке компании EPSON
На открытии выставки "Поэзия садов" гости смогут распечатать фотографии
форматом 10х15 см, снятые прямо на открытии фотографами или специалистами
компании Epson. Печать производится на принтере Epson PictureMate 500 и
фотобумаге Epson Premium Glossy Photo Paper с любых карт памяти (CF, CD, xD
и т.д.) или напрямую с фотокамер. Приходите с фотоаппаратом и получите отличный
отпечаток на память о выставке!
Государственный музей городской скульптуры
Невский пр., 179/2а, ст. м. Площадь Александра Невского, вход с Чернорецкого
переулка
Часы работы: ежедневно, кроме четверга и пятницы, 11.00-18.00
Тел.: 274-2579, 274-3860
Информационный центр/Бюро «ФотоДепартамент»
Санкт-Петербург, Невский пр., 20, 1 этаж
БИКЦИМ Библиотеки им. В.В. Маяковского
info@fotodepartament.ru
www.fotodepartament.ru
ПОЭЗИЯ САДОВ
Красота, умирая, творит новую красоту. Не следует
возвращать красоту к ее младенческому возрасту – это
и невозможно.
Д. С. Лихачев
Казармы, парки и дворцы. Что нам досталось из этой классической имперской триады?
Казармы стали довольно угрюмыми памятниками архитектуры, а дворцы превратились
в музеи, то есть в собрания образцов артефактов, запрещенных для подражания.
И одни лишь сады сохранили свой исходный смысл и первоначальную сущность. А
сущность эта – двоякая. Приходя в парк, городской человек вступает в общение,
хотя бы и с театрализованной, но все же природой, и одновременно оказывается
внутри гигантского, но цельного произведения искусства. Совместное воздействие
этих двух начал поразительно – во время прогулок по паркам смягчались даже самые
черствые души и жесткие умы. Из всех человеческих творений только сады опровергают
безапелляционную сентенцию Оскара Уайльда: «Единственное, что связывает искусство
с природой, это удачно подобранная бутоньерка в петлице».
Идея устроить выставку авторской фотографии, полностью посвященную садам и паркам,
оказалась на удивление плодотворной. Подобных выставок до сих пор у нас не было,
и очень удачно ее создание именно в год Дмитрия Сергеевича Лихачева. Ибо «Поэзия
садов» - самая читаемая из его книг, а в работах петербургских фотографов обнаружилось
много аллюзий по отношению к мыслям Д. С. Лихачева о парковом искусстве. О том,
например, что пейзажный парк подражает не столько природе, сколько пейзажной
живописи, или, что при реставрации садов ни в коем случае нельзя пытаться восстанавливать
их первоначальный облик, или о соседстве в парковой символике идей счастья и
смерти.
Авторов на выставке много, обо всех подробно не написать. Но раз уж зашла речь
о пейзажной живописи, нельзя не упомянуть о пикториалистах.
Людмила Таболина представлена сериями «Летний сад» и «Монрепо». Летний сад для
Таболиной – прежде всего скульптура, и она на Таболинских снимках кажется не
мраморной, а живым и трепетным человеческим телом. Фотографии эти – словно дыхание
теплого средиземноморского ветра, отголоски античной культуры, проникшие в нашу
северную реальность. Их можно разглядывать радостно и бездумно. А вот «Монрепо»
- это совсем другое. Когда человек что-то сооружает – будь то город, усадьба,
парк – не в окультуренном ландшафте, а в дикой местности, задача номер один
– это четкость и поддержание формы, ибо только она противостоит агрессивному
хаосу неукрощенной природы. Особенно важно это для парков, поскольку они, как-никак,
родственники дикой природы, и потому для нее – самая легкая добыча из всех человеческих
устроений. Серия «Монрепо» - это философская поэма о противостоянии художественной
формы натиску внешнего хаоса. Монрепо – уже старый парк, и Таболина не пытается
его омолодить. Она находит особую эстетику в суровом, отчасти сумрачном облике
запущенного старого парка. Идеальным эпиграфом к этой серии может служить Лихачевская
фраза: «Надо уметь находить в старости свою красоту и поддерживать связь новой
красоты со старой».
Серия Елены Скибицкой, частично, – крупноплановые съемки растений. Они понятия
не имеют, в каком парке произрастают, не ведают ни прошлого, ни будущего, а
просто радуются факту своего существования и исправности процессов фотосинтеза
в своей зелени, и фотограф радуется вместе с ними. Сиюсекундные впечатления
от общения с растительным миром, некий фото-импрессионизм. Но есть у Скибицкой
и кадры, где однолинзовый объектив пикториалиста высвечивает знаковые аспекты
истории не только парков, но и всего государства Российского. Таков экспрессивный,
романтически-напряженный и зловещий пейзаж с гатчинским дворцом императора Павла
на заднем плане.
|
Владимир Чернецкий |
Владимир
Чернецкий выставил фотографии в ныне редком и во всех отношениях сложном жанре
пикториализма в цвете, и этот его опыт выглядит убедительным и удачным. Попытки
имитировать живописные эффекты с помощью цветной фотографии встречаются нередко,
но в большинстве случаев они смотрятся скорее как стремление что-то украсть
у живописи.
Хорошо узнаваем на выставке Александр Китаев. Китаев – художник многоликий,
но его любимая, сквозная тематика – снимки в тумане. Сегодня мы видим Петергоф
туманный и Петергоф под снегом. Это взгляд на парк изнутри - глазами не заезжего
туриста, дипломата или гостя королевских кровей, а постоянного обитателя петергофского
дворца. Китаевский Петергоф задумчив, он помнит и вспоминает многое. Парк, повидавший
за триста лет весь цвет Российской империи, горе и радость, благородство и подлость,
немощь царственных стариков и лепет царственных младенцев. Фотограф, а вместе
с ним и зритель, относится к отголоскам ушедших страстей с задумчивой снисходительностью,
пожалуй даже, с некоторой рассеянностью. Китаев, как всегда, очень точен в проработке
бело-серой гаммы, ее тонов, полутонов, четверть-тонов и т.д., Бог знает, вплоть
до каких долей. Снимки в значительной мере медитативны, они приглашают зрителя
к размышлению.
|
Александр Китаев |
Не обошел Китаев и Летний сад. Снимки этой серии совсем не похожи на раздумчивые
светлые фотографии Петергофа, они темноваты, «с мрачинкой» и своей чеканностью
напоминают старые офорты. Психологически они ведут зрителя не в легкость и просветленность
античности, а скорее в ветхозаветную суровость.
Серия Виталия Смирнова из четырех тонированных фотографий Павловского парка
наводит на печальные размышления. Само название серии – «Фрагменты ландшафта»
- подчеркивает, что вместо цельного паркового ансамбля мы видим фрагменты, и,
заметьте, уже не парка, а ландшафта. Фотограф не щадит чувства зрителя: перед
нами картины запустения, разрушения прекрасного. Снимки вызывают чувство безнадежности,
трагичности происходящего. Но истинное произведение искусства даже в процессе
гибели остается прекрасным. И невольно вспоминаются слова Д. С. Лихачева: «Красота,
умирая, творит новую красоту».
 |
Михаил Шолк |
Снимки Михаила Шолка («Царское село») в буквальном смысле слова оправдывают
термин «серебряная фотография». В них – вся гамма свечения серебра, от ясного
радостного сияния до загадочного темного мерцания черненого металла. Все, что
попало в объектив фотографа, кажется вычеканенным из серебра. Шолк – один из немногих
авторов выставки, не пожелавший мириться с всевластием времени. Он пытается вернуть
старому парку молодость, перенести зрителя в давно ушедшую эпоху. Попытка эта
в какой-то мере успешна и, за счет хорошего вкуса художника, не вызывает раздражения.
Но все равно невозможно отделаться от впечатления, что перед нами красивые декорации
к некоему ностальгическому спектаклю.
Не отдает парки на растерзание времени и Алексей Тихонов, но он делает это совершенно
иначе, чем Шолк. Он просто снимает объекты, не подверженные старению – благополучно
ухоженную парковую архитектуру. Петергофский триптих Тихонова – вообще вне времени.
Аналогичным образом настаивает на неизменности облика имперских садов и Станислав
Чабуткин в своей петергофской серии. Особенно показательны два снимка Верхнего
парка, сделанные с одной точки дважды, зимой и летом. Эта пара фотографий –
словно доказательство теоремы: пока незыблемы парки, незыблемо и Государство.
Верхний парк Петергофа готов к приему императора в любой день любого года любого
столетия, что и требовалось доказать.
 |
Алексей Тихонов |
А вот Игорь Лебедев видит Александровский парк Царского села именно таким, какой
он есть сейчас. Слегка одичавший пейзажный парк. В нем нет ничего имперского,
это просто уютный летний парк – полная трансформация бывшего царского достояния.
Лебедев – единственный фотограф этой выставки, у кого в кадрах присутствуют
люди. Кто-то просто прогуливается, на одном снимке виден велосипедист, на другом
гуляет собака. По сравнению с остальными, Лебедевские снимки – более теплые,
интимные, граничащие с жанровой фотографией.
 |
Надежда Кузнецова |
Надежда Кузнецова («Летний сад») заключила скульптуру в круги диаметром около
пятнадцати сантиметров, и в результате эти миниатюры смотрятся не только как
фотографии статуй, но и напоминают отчасти барельефы или медали. Круг, и по
мистической традиции, и по законам психологии – оберегающая форма, и в снимках
Кузнецовой сквозит стремление защитить, уберечь, даже спрятать любимые скульптуры
от разрушительных действий времени и вандализма, и вообще от враждебного окружающего
мира.
Петергоф Геннадия Головина – это отдельные объекты (фонтаны, аллеи, скульптура),
сами по себе, вне общего паркового контекста. Фотограф не навязывает зрителю
своего эстетического прочтения сюжета, он его просто показывает. Получился альбом
снимков маленького формата (13 х 18) – почти миниатюры, почти открытки. Такие
фотографии наиболее интересны тем, кто никогда не бывал в Петергофе, либо однажды
его посетил и увез на память альбом, чтобы дома на досуге сравнивать добротные
работы профессионала со своими любительскими штудиями.
Какие же сады и парки попали в объективы наших фотографов? Прежде всего Летний
сад, он для всех – как обязательная программа в фигурном катании. Затем идут
Петергоф, Царское село, Павловск, Гатчина, Монрепо. Выбор понятен – художнику
естественно тянуться к красоте.
Но вот Александр Никипорец решился отснять Московский парк победы. Кстати, одно
из последних публичных выступлений Д. С. Лихачева было именно в защиту этого
парка от застройки. Результат эксперимента убедителен, хотя и вполне предсказуем:
если прекрасное, старея, порождает новую красоту, то посредственность под действием
времени не приобретает ничего нового. Гораздо интереснее другая серия Никипорца,
ее название совпадает с Китаевским – «Петергоф туманный».
«Вот так Петергоф!» - изумляется зритель. Ни дворцов, ни скульптур, ни фонтанов.
Только осень, туман, одни лишь деревья, кусты, холмики, и везде опавшие листья.
Вроде и вовсе не похоже на царскую резиденцию. Почему художник увидел Петергоф
именно так? Дело в том, что Никипорец – вдумчивый исследователь. Повнимательнее
вглядитесь в деревья – они кажутся одушевленными. Они помнят, как и зачем высаживали
их предшественников в строгом регулярном порядке. А нынешние деревья вольничают,
иные растут вкривь и вкось, как вздумается. Снимки сделаны на периферии парка,
именно здесь ведет на него наступление неукрощенная природа. Подобно тому, как
разрушение всех империй начиналось с провинций, размывание имперского парка
идет на его границах. Фотограф фиксирует столкновение двух миров, наступление
хаоса дикой природы на окультуренное пространство, на дисциплинированные имперские
деревья. На чьей стороне художник? Трудно сказать. Никипорец не дает волю эмоциям,
он прежде всего – исследователь.
Выставка предлагает очень широкий спектр возможных взглядов на парковые съемки.
Оказывается, сады можно снимать и в жанре натюрморта. Серия Елены Пальм – это
элементы растительного орнамента ограды Михайловского сада. Кованые листья,
лепестки, стебли – все крупным планом, во весь кадр. В снимках, понятно, сад,
как таковой не просматривается, но разглядывать их интересно. А для узкого специалиста,
наверное, им и вовсе цены нет.
И совсем уж особняком, самобытно выглядят работы Марины Бахтиной. Цветная серия
отснята в Гатчине, три монохромных снимка сделаны в Петергофе. Впрочем, угадать
место съемки без подсказки автора принципиально невозможно. Да и сюжет можно
разглядеть с трудом, а на части листов он вообще не просматривается. Бахтину
сюжет не интересует, ее занимает лишь жизнь цветовых пятен. Получается как бы
живопись, сделанная средствами фотографии, темноватая игра приглушенных красок.
По крайней мере в части листов Бахтиной удается создать внутреннее напряжение,
притягивающее взгляд зрителя.
В свое время Брынкузи сказал: «Работать нетрудно, трудно прийти в состояние,
когда можешь работать». Парк для Бахтиной ни в какой мере не является объектом
изображения, он для нее – источник колористических впечатлений, инициатор настроя,
средство прийти в рабочее состояние.
Главное украшение выставки – произведения Пти-Бориса, Бориса Смелова. Его уже
с нами нет, но без него выставка была бы незавершенной и неполной.
Серия «Летний сад зимой», отснятая на едином дыхании в 1975 году – яркий образец
Смеловской фотографической магии. В чем она состоит? Прежде всего в том, что
от любого из этих снимков трудно отойти. Они мгновенно увлекают зрителя в свое
внутреннее пространство, и зритель готов разглядывать их без конца, не желая
покидать волшебное зазеркалье.
Фотограф не может приказать дереву вырасти так или иначе. Но около листов Смелова
этому не веришь. На его снимках каждый ствол, каждая ветка изогнулись именно
так, как понадобилось художнику. Не он изображает готовую реальность, а она
сама принимает облик, соответствующий его замыслу. Каждое дерево кажется живой
скульптурой, равноценной скульптуре мраморной. Зимний Летний сад Смелова предстает
в светлом и звонком сиянии серебра – полное и гармоничное слияние искусства
с природой.
Поразительна музыкальность этой серии, в каждом листе почти реально звучит музыка,
деревья все вместе словно образуют нерукотворный орган, возносящий к небу совершенный
хорал. И в ум приходит странная, но по-своему логичная мысль: это зрелище угодно
Богу.
Вторая серия Смелова – Павловский парк, фотографии, сделанные на «инфракрасной
пленке», то есть пленке, сенсибилизированной не только в оптическом, но и тепловом
диапазоне. При случайном применении «инфракрасной пленки», из любопытства, мы
наблюдаем лишь некий фокус, оптический трюк, забавным образом трансформирующий
все видимое. Но снимки Смелова впечатляющи и убедительны, он словно предлагает
нам волшебные очки, космический взгляд на истинный облик нашего мира, где кроны
деревьев высветлены до белизны, трава, будто изморозью, подернулась сединой,
водоемы показывают свои, обычно скрытые от глаза, темные глубины, а в небе открывается
провал в черную бездонность космоса.
Есть общая особенность выставки, которая зрителю может показаться странной.
Услышав слова «сады» или «парки», мы ожидаем чего-то светлого и радостного,
а здесь в большинстве снимков сквозит печаль, даже трагические нотки. Ничего
не поделаешь, как видно, наши парки – тематика сама по себе грустная. И не будем
забывать, что паркам изначально присуще соседство счастья и смерти.
Давным-давно, во времена «1001 ночи» и сказочного персидского средневековья
Герат славился своими садами. Они были не только благоуханны и визуально прекрасны,
но в них еще и произрастали вкуснейшие фрукты, которые посетитель мог поедать,
сколько влезет. Каждого гостя взвешивали при входе и выходе, и плата взималась
с разницы в весе.
Нынешняя выставка, несмотря на грустную тональность, оставляет впечатление прогулки
по виртуальному саду, где общение с природой и парковым искусством опосредовано
талантом и мастерством фотографов. Когда наука изобретет приборы для измерения
душевной прибыли (а это не за горами), посещение подобных вернисажей будет дорого
стоить. А пока что этим многослойным искусством можно наслаждаться бесплатно.
|
О
проекте
ФОТОсобытия
